Имя авторов этой песни кануло в историю. Еще с конца XIX-го векав бытовала она в Сибири, в народной среде. И тому есть документальные подтверждения;
Иван Петрович Белоконский (народный учитель) в своей книге «По тюрьмамъ и этапамъ. Очерки тюремной жизни и путевыя замѣтки отъ Москвы до Красноярска» приводит текст песни, считая её одной из любимых песен бродяг. В 1879 году Белоконский был сослан в Восточную Сибирь и отбывал там ссылку до 1886 года
«Эти "замѣтки" и "очерки" сдѣланы и записаны изъ-за рѣшетокъ тюрьмы, арестантскаго вагона, арестантской баржи и этапныхъ домовъ. Они дышатъ безъискусственною правдой, на нихъ лежитъ печать видѣннаго и слышаннаго лично; они даютъ вѣрную, хотя и не совсѣмъ полную картину скорбнаго пути въ Сибирь, "по которому проходятъ ежегодно тысячи членовъ русскаго общества" ( из отзыва в журнале "Русская Мысль", кн.IV, 1887)
_______________________
Но особенно популярной песня стала в начале XX века, уже в ценре России, распетая русским писателем, поэтом и музыкантом-любителем Степаном Григорьевичем Скитальцем -Петровым.
Скиталец принимал участие в революционном движении России и несколько раз подвергался арестам. В апреле 1901 года он был арестован и заключен в Нижегородскую тюрьму по одному делу с Максимом Горьким.
«Близко от моего окна было окно Горького, который одновременно со мной был переведен из башни в обыкновенную камеру. Был май месяц, весна в разгаре. Всюду слышалось пение, даже птицы чирикали. Но нигде весной не поют люди с такой охотой, как в тюрьме, в особенности под вечер, когда наступает вечерняя прохлада.
Я тоже пел каждый вечер, стоя на подоконнике своего раскрытого окна и держась руками за железную решетку. Пел те романсы и песни, в которых говорится о тюрьме. Пение было слышно в городе и оттуда на даровые концерты каждый день собиралась толпа слушателей. Концерты мои вошли в обычай, развлекая не только моих товарищей»
( Скиталец. Из рассказа « Максим Горький»)
В камере Скиталец пишет рассказ «За тюремной стеной», в котором упоминает текст песни « По диким степям Забайкалья»:
« Хор густо и широко загудел. Регент помахивал ложкой со всеми приёмами «маэстро». Казалось, что сам Мефистофель дирижирует хором убийц, воров и бродяг. Солнце заливало всю эту группу ослепительно ярким светом. Они пели:
По диким степям Забайкала,
Где золото роют в горах,
Бродяга судьбу проклинает,
Тащится с сумой на плечах.
Котёл его с боку тревожит,
Сухарики с ложкой гремят.
Идёт он густою тайгою,
Где звери его сторожат.
Худая на нём рубашонка,
Премножество разных заплат,
Худая на нём и шапчонка,
И серый тюремный халат.
Лишь только к Байкалу подходит,
Рабочую лодку берёт.
Унылую песню заводит,
Про родину что-то поёт…
Песня густо катилась. От неё веяло романтической жизнью, полной приключений, она говорила о вечном скитальчестве и бродяжестве и как бы поднимала завесу над тёмной жизнью этих людей, и за этою завесой чудились грустные и мрачные рассказы и печальные драмы с неизменной кровавой развязкой. Жизнь бьёт таких певцов, поэтов и мыслителей, и её удары извлекают из них глубокие звуки, мрачные стихи и своеобразные песни»
Рассказ вошел в первый сборник автора "Рассказы и песни" и был издан в марте 1902 года при прямом содействии Горького.
А уже в июле сборник с «очень большим интересом» прочел в Лондоне Владимир Ленин. (Скиталец с Лениным был знаком еще до выхода книги: первый раз они встречались в Самаре в 1887 году) И именно этот сборник стал основным ключом к шифру большевиков «Демон» накануне созыва III съезда РСДРП. В большевистском архиве насчитывается 26 документов, содержащих данный шифр .И это своеобразный рекорд среди всех известных шифров подполья. Им пользовались большевики Вильно, Одессы, Петербурга, Баку, Тифлиса, Перми, Курска, Москвы и Воронежа. Массовое употребление шифра говорит о популярности в России и за пределами книги Скитальца. Ныне она представляет собой большую библиографическую редкость, ее важнейшая роль в налаживании большевистских связей совершенно забыта.
После выхода книги Скиталец ,с подачи Горького, стал завсегдатаем кружка «Литературная среда» или просто «Среда». В доме Николая Телешова на Покровском бульваре именно по средам собирались литераторы, чаще всего — Куприн, Бунин, Евгений Чириков, Викентий Вересаев…
Много лет спустя в книге «Записки писателя» Николай Телешов вспомнит: «Скиталец — Степан Гаврилович Петров — не только читал у нас свои произведения, но приносил иногда свои знаменитые волжские гусли и пел под их звуки народные песни, что ему очень удавалось. Он засучивал по локоть рукава блузы — иного костюма он в то время не носил,— откидывал со лба пряди волос и, проговорив негромко: «Эй вы, гусли-мысли!», начинал петь. Голос его был крепкий, приятный, грудной и выразительный бас, очень подходящий именно к народным песням, которые он хорошо знал и хорошо чувствовал».
Так песня полетела по Москве, по стране и за её рубежи . Вошла в репертуар множества певцов- хоров и солистов. Появились ноты, пластинки; разные варианты мотива и текста.
